Картер Браун - Том 14. Убийство - завтра![ Любимые обречены на смерть. По доброте сердечной. Убийство - завтра! Плач по любимому негодяю]
— Бедная малышка — она совсем потеряла голову, — ласково произнес он. — Как там Пегги? Надеюсь, с ней все в порядке?
— Она прекрасно себя чувствует, — охотно подхватил я. — Мы долго беседовали с ней. Она подробно рассказала мне о ваших мотивах убийства Бэннинга.
— Что? — Он мгновенно выпрямился, спустив ноги на пол. — О чем вы это толкуете, лейтенант?
— Ли был на вершине славы, а вы катились вниз, — бодро начал я. — Вы не могли выдержать с ним никакого сравнения по части популярности. Пегги не обошла и еще один щепетильный вопрос: вы, должно быть, не остыли к своей бывшей жене, и вам тяжело было видеть, как Ли Бэннинг без особых усилий с его стороны добился ее расположения.
Его лицо медленно становилось свекольно-красным.
— Что за хитрая маленькая сучка! — хрипло произнес он. — Думаю, она выдумала и повод для убийства мною Паркера?
— Нет, — улыбнулся я, — любой мог додуматься до того, зачем вам понадобилось убивать Паркера. Это же так просто: Блисс хотел, чтобы главную роль играли вы, но Иворсен настоял на кандидатуре Паркера. И был только один верный способ не дать ему возможности сделать это, не так ли?
Кемп вставил сигарету в уголок рта и неторопливо прикурил.
— Я находился здесь, когда это произошло, — осторожно проговорил он.
— Один?
— Да, но Мэвис покинула меня за несколько минут до этого!
— Даже пары минут было бы вполне достаточно, — напомнил я ему.
— Послушайте, лейтенант! — Он рассекал рукой воздух, подчеркивая каждое слово. — Вы получили информацию от Мэвис, а не от меня. Я пригласил ее выпить после совещания, и мы чудесно проводили время — легко и просто найдя общий язык! Но тут в самый неподходящий момент ворвалась Пегги, да еще с револьвером в руке, и когда нам пришлось о ней позаботиться, как сказала Мэвис, настроение конечно же улетучилось, и она должна была отнести Пегги в постель, правильно?
— Именно такую версию я слышал от Мэвис, — согласился я.
— Я не мог знать, что Пегги придет убивать меня.
— Думаю, что нет, — признал я.
— Но, согласно вашей теории, я начал с того, что пригласил даму к себе, понятно ради чего; затем мне пришлось обливаться холодным потом от страха быть убитым истеричкой с заряженной пушкой 45-го калибра в руке, а десять минут спустя после всего этого я вдруг решил убить Паркера? Я должен быть просто счастливчиком, лейтенант! Мне в руки каким-то образом попадает нож, а тут как раз из-за угла выруливает Паркер — какой молодец, не стал утруждать меня поисками и сам вышел навстречу!
— Нож принадлежал Дрю Фенельку. Он заявляет, что нож был похищен у него сегодня ночью. Вы запросто могли сделать это, когда находились у него в вагончике с Люсьеном Блиссом. Ну а в вашем лагере трудно было не повстречать Мела Паркера. Он мог находиться либо у себя в вагончике, либо в ста ярдах от него — больше тут некуда пойти.
Лицо Кемпа постепенно приобретало затравленный вид, так что я, по-видимому, не зря тратил свое время.
— Я — полицейский, — сообщил я очевидную для него вещь, — и больше всего на свете люблю чистосердечное признание или десять безупречных свидетельских показаний тех, кто видел все собственными глазами. Но в нашем случае мне придется опираться на косвенные улики.
— Что вы имеете в виду? — Он вытащил носовой платок и промокнул лицо быстрыми нервными движениями.
— Самым враждебным по отношению к вам свидетелем в суде будет, конечно, вдова убитого, — спокойно пояснил я. — Только представьте, как вы будете выглядеть в глазах судей после показаний Пегги Бэннинг! Она выдаст даже целых два мотива убийства: зависть к карьере Ли и его любовные приключения с вашей бывшей женой. Но самый сильный мотив — это возможность получения вами главной роли в случае смерти Бэннинга. Доказательством тому служит то, что Блисс в тот же день предложил ее вам.
— Но я же не получил ее! — выпалил он в отчаянии.
— Вы совершенно правы, Джейсон, — ободряюще усмехнулся я. — Ее получил Паркер — и в ту же ночь был убит.
Носовой платок был насквозь мокр, но он продолжал яростно прикладывать его ко лбу.
— Лейтенант! — Глаза его бешено вращались. — Я понимаю, что все это выглядит ужасно, — то, как вы это представили, — но я никого не убивал. Клянусь вам!
— Может быть, — безразлично пожал я плечами. — Как я вам уже говорил до этого, если это не вы, тогда кто-то очень постарался, чтобы все подозрения пали на вас. В таком случае неплохо было бы вам попытаться вычислить, кто бы это мог быть. Должна быть, очевидно, какая-то веская причина ненавидеть вас до такой степени!
— О да, конечно! — с жаром воскликнул он. — Я не перестаю размышлять об этом еще с прошлого нашего разговора — до гибели Мела, — но это просто не поддается никакому здравому объяснению!
Я дал Кемпу возможность еще немного похлопать себя по лбу, потом переменил тему разговора.
— Когда Блисс предложил вам работу Бэннинга, он обговаривал условия?
— Конечно. — Кемпу удалось выдавить из себя слабую улыбку. — Я слишком долго работаю в шоу-бизнесе, чтобы верить кому-то на слово, когда дело касается денег.
— Что он вам предложил?
— То же самое, что имел Бэннинг, — тысячу в неделю. Он хотел, чтобы я подписал контракт на пять лет, включающий в себя пункт права выбора для него через первые двенадцать месяцев.
— Точнее — что это значит?
Он снова усмехнулся, и на этот раз у него получилось естественнее.
— Это значит, что если я не буду ему больше нужен, то через год он может разорвать контракт. Но у меня такого права не будет — если я подписываю контракт, я буду получать те же деньги в течение пяти лет.
— Вы подписали бы его? — спросил я.
— Вы просто чертовски правы, я бы, конечно, его подписал. — Кемп старался быть убедительным. — Стабильный доход в пятьдесят тысяч в год после того, чем мне приходилось довольствоваться в последнее время, — это просто удача!
— Для меня ваше признание тоже удача, — сказал я, и это была самая настоящая правда. — Вы знали, что Бэннинг требовал новый контракт?
— Ходили такие слухи, — пожал Кемп плечами. — Может быть, он поспешил с этим или просто сглупил — я бы не сказал вам, не знаю.
— Вы осведомлены о положении с финансами «Меткого стрелка»?
— Слышал кое-что, — неторопливо ответил он. — Что бы вы хотели услышать?
— Какой его частью владеет Блисс?
— Умные ребята говорят, что где-то около пятнадцати процентов, самое большее — двадцатью.
— Остальное принадлежит спонсорам — имею в виду остальные восемьдесят процентов?
— Ну а кому же? — До Кемпа только дошло, что он все еще сжимает в руке мокрый носовой платок. Он разжал пальцы, и платок упал на пол.
— Какая часть принадлежит Иворсену?
— Не могу сказать точно, лейтенант, — неспешно ответил он. — Иворсен — ловкий делец, и он держит все это в секрете, но я бы сказал, что ему принадлежит не менее двух третей, а может быть, и вообще все наше предприятие.
— Ясно. — Я поднялся на ноги. — Пока все на этом, Кемп. Подумайте хорошенько, кто бы это мог быть тот тип, который сделал из вас козла отпущения, а?
— Обязательно подумаю, лейтенант. — Он вдруг осмелел. — Вы, должно быть, удивитесь, но я и в настоящий момент об этом думаю!
— И хорошо, — вежливо произнес я, открывая дверь. — И не верьте пословице, что-де «глупо быть мудрым».
— Но только при определенных обстоятельствах, лейтенант, не так ли? — Ледяное спокойствие его голоса задело меня за живое. — Например, «глупо быть мудрым там, где неведение — благо».
Направляясь к тому месту, где был оставлен мой «остин-хили», я взглянул на часы; они показывали половину четвертого ночи, и я подумал: какого черта я работаю полицейским, когда стоит мне позвонить своему дядюшке в Джорджию, и он употребит все свое влияние, чтобы определить меня в команду скованных одной цепью каторжников, когда там появится вакансия.
Луна отправилась на ночлег, и я не стал ее в этом винить. Передо мной тянулась широкая полоса мрака, по обе стороны которого вырисовывались еще более темные силуэты вагончиков. Наверное, каждый имеет свое представление об аде, но для меня это — мрачная темная дорога без конца и края, без единого луча света, и вы шагаете по этой дороге целую вечность и никогда никуда не приходите.
Мне оставалось пройти еще немного, самое большее три вагончика, и я бы добрался до «остин-хили», который стоял в пятидесяти ярдах за последним. К черту службу шерифа, подумал я, вместе с самим шерифом — с меня достаточно на сегодня. Я еду прямо домой, стакан скотча со льдом и содовой, и — в кровать. Вдруг кто-то схватил меня за руку, и сладкое видение тотчас исчезло.
— Сюда, лейтенант, — быстрее! — прошептал мне в самое ухо настойчивый голос.
